Аккуратно забинтовав руки, Стивен снова вышел на палубу. Он увидел расчет установленной на шканцах бронзовой четырехфунтовой пушки, вооруженный ломами и гандшпугами. На лицах канониров было выражение озабоченности, почти испуга, когда они ждали крена. Судно накренилось, и они аккуратным движением отправили за борт сверкающее, надраенное до блеска орудие — их красавицу, пушку номер четырнадцать. Ее всплеск совпал с падением поднявшего фонтан воды ярдах в десяти ядра, выпущенного носовым погонным орудием «Дезэ». Следующая пушка полетела за борт с меньшей церемонией. Послышались четырнадцать всплесков от падения орудий, весивших полтонны каждое. Следом в воду полетели тяжелые лафеты, оставив после себя перерезанные крепления и отцепленные тали по обе стороны зияющих портов, представлявших собой печальную картину.
Джек посмотрел вперед, затем назад и понял свое положение. Поджав губы, он вернулся к поручням на юте. Облегченная «Софи» набирала скорость с каждой минутой. Поскольку тяжесть, приходившаяся на надводную часть судна, исчезла, шлюп приобрел более вертикальное положение и в меньшей степени подвергался дрейфу.
Первое из ядер, выпущенных «Дезэ», пробило брамсель, но следующие два упали с недолетом. У «Софи» еще было время маневрировать — маневрировать сколько угодно. Прежде всего, размышлял Джек, он очень удивится, если «Софи» не станет развивать скорость вдвое больше, чем семидесятичетырехпушечник.
— Мистер Далзил, — произнес он, — мы повернем, а затем снова ляжем на обратный курс. Мистер Маршалл, позаботьтесь, чтобы мы как можно дальше оторвались от француза.
Случится большая беда, если «Софи» потеряет бакштаги во время второго поворота, а этот неустойчивый ветер был ей не по нраву. Судно развивало наибольшую скорость тогда, когда поднималось волнение и на марселях был взят по крайней мере один риф.
— К повороту!..
Зазвучала боцманская дудка, шлюп красивым движением привелся к ветру, лег на галс левого борта, и паруса его наполнились ветром. Булини натянулись как струны еще до того, как семидесятичетырехпушечник только начал поворот.
Однако он начал маневр; «Дезэ» шел крутым бейдевиндом, его реи разворачивались, и стал появляться борт, испещренный портами, словно шахматная доска. Увидев в подзорную трубу, что фрегат готов произвести бортовой залп, Джек Обри воскликнул:
— Вы бы лучше спустились вниз, доктор!
Доктор начал спускаться, но дальше каюты не ушел. Там, выглянув в кормовое окно, он увидел, что корпус «Дезэ», от носа до кормы, скрылся в клубах дыма приблизительно через четверть минуты после того, как «Софи» начала поворот в обратном направлении. Все девятьсот двадцать восемь фунтов железа рухнули в море, охватив обширную площадь по правому траверзу и на довольно близком расстоянии от шлюпа, и только два тридцатишестифунтовых ядра со зловещим воем пролетели сквозь такелаж, оставив за собой паутину оборванных снастей. Какое-то мгновение казалось, что «Софи» конец, что она окажется беспомощной, утратит все свое преимущество в скорости и окажется мишенью нового, более точно намеченного салюта. Но порыв ветра, наполнившего ее передние паруса, развернул шлюп, который лег на прежний галс, набирая ход, прежде чем «Дезэ» успел надежно обрасопить тяжелые реи, завершив свой первый маневр.
Шлюп оторвался от преследователя приблизительно на четверть мили. «Но он не позволит мне повторить этот трюк», — размышлял Джек Обри.
«Дезе» вновь лег на галс правого борта, наверстывая потерянную дистанцию. Все это время он вел огонь из погонных орудий, и выпущенные из них ядра ложились удивительно точно по мере сокращения расстояния между судами. Некоторые ядра пролетали совсем рядом, другие рвали паруса, заставляя шлюп то и дело менять курс и постепенно терять скорость. «Формидабль» шел другим галсом с целью помешать «Софи» ускользнуть от преследования, в то время как «Эндомтабль» двигался на вест, чтобы через полмили или около того с той же целью привестись к ветру. Преследователи «Софи» шли сзади, по существу, строем фронта, быстро нагоняя шлюп. Восьмидесятичетырехпушечный флагман уже рыскнул, чтобы произвести бортовой залп с расстояния, казавшегося не таким уж немыслимым. Угрюмый «Дезэ», шедший короткими галсами, при каждом повороте следовал его примеру. Боцман и его команда связывали оборванные снасти; в парусах появились значительные пробоины, но до сих пор ни одна важная деталь рангоута или такелажа не была повреждена и ни один из членов экипажа не был ранен.
— Мистер Далзил, — произнес Джек, — прошу вас, прикажите выбросить припасы за борт.
Открылись крышки трюмов, и за бортом очутилось все продовольствие — бочки с солониной, бочонки соленой свинины, тонны сухарей, гороха, овсяной муки, масла, сыра, уксуса. Туда же полетели порох и ядра. Выкачали за борт и запасы питьевой воды. В корпус шлюпа ниже ватерлинии угодило ядро, и судовые помпы тотчас начали выкачивать из трюма соленую воду вместе с пресной.
— Взгляните, как идут дела у плотника, мистер Риккетс, — попросил Джек.
— Припасы выброшены за борт, сэр, — доложил лейтенант.
— Превосходно, мистер Далзил. На очереди якоря и запасной рангоут.
— Мистер Лэмб сообщает, что в льялах два с половиной фута воды, — тяжело дыша, доложил мичман. — Но он надежно заделал пробоину.
Джек Обри кивнул, оглянувшись на французскую эскадру. Уйти от нее в бейдевинд больше не оставалось никакой надежды. Но если привестись к ветру и неожиданно лечь на обратный курс, возможно, удастся прорваться сквозь их строй, а затем, используя этот ветер или дующий с двух румбов со стороны раковины и попутное волнение, благодаря своему легкому весу и маневренности, то, как знать, может, и удастся добраться до Гибралтара. Шлюп стал таким легким, сущей скорлупкой, что может обогнать французов, идя курсом фордевинд. Если же повезет, то, быстро совершив поворот, он сумеет оторваться на целую милю, прежде чем линейные корабли наберут ход после того, как лягут на новый галс. Разумеется, придется пострадать от пары бортовых залпов во время прорыва… Но это был единственный выход, а неожиданностей можно ожидать отовсюду.
— Мистер Далзил, — проговорил Джек, — через две минуты мы приведемся к ветру, поставим лисели и пройдем между флагманом и семидесятичетырехпушечником. Нужно проделать это четко, прежде чем французы успеют опомниться.
Слова эти предназначались лейтенанту, но их слышали все матросы, и марсовые разбежались по своим местам, готовые поднимать и закреплять лисель — реи. Вся палуба была запружена ожидающими приказаний моряками.
— Погоди, погоди, — бормотал Джек, наблюдая за «Дезэ», приближавшимся с правого траверза. С этим кораблем нужно держать ухо востро: он чрезвычайно подвижен, и Джеку хотелось, чтобы француз предпринял какой-то маневр, прежде чем отдать нужную команду. Слева от шлюпа находился «Формидабль», несомненно переполненный людьми, как это всегда бывает на флагманских судах, и поэтому менее маневренный в чрезвычайной ситуации. — Погоди, погоди, — повторил он, не отрывая глаз от семидесятичетырехпушечника. Но тот двигался прежним курсом, и Джек, сосчитав до двадцати, прокричал: — Пошел!
Штурвал завертелся, и легкая, как поплавок, «Софи» повернулась, точно флюгер, в сторону «Формидабля». Флагманский корабль тотчас открыл огонь, но куда было тягаться его артиллеристам с канонирами «Дезэ», и поспешно произведенный бортовой залп хлестнул по тому месту, где до этого находилась «Софи». Более резвый «Дезэ» не решился стрелять точнее, боясь рикошетом поразить адмиральский корабль, поэтому только полдюжины выпущенных им ядер смогли нанести шлюпу какой-то ущерб, остальные упали с недолетом.
«Софи» прорвалась сквозь строй французов, не получив особенных повреждений, лисели были поставлены, и она мчалась, подгоняемая ветром, который был ей больше всего по душе. Для неприятеля это явилось полной неожиданностью, и теперь оба противника стали быстро отдаляться друг от друга. За первые пять минут они оказались на расстоянии мили. Второй бортовой залп «Дезэ», произведенный с дистанции, намного превышавшей тысячу ярдов, явился результатом раздражения и спешки. Осколками разбило насос из ствола вяза, но и только. Капитан флагманского корабля, очевидно, отменил второй залп и какое-то время шел прежним курсом, в крутой бейдевинд, словно «Софи» не существовало.
«Может быть, мы и вырвались», — произнес про себя Джек Обри, положив руки на поручни юта и разглядывая увеличивавшуюся кильватерную струю. Сердце у него по-прежнему билось в напряженном ожидании бортовых залпов; его охватил ужас при мысли, что они могут сделать с его «Софи». Но теперь сердце у него билось совсем по иной причине. «Может быть, мы и вырвались», — повторил он вновь. Но едва он мысленно произнес эти слова, как на мачте адмиральского корабля поднялся сигнал и «Дезэ» стал поворачивать против ветра.
